Православное понимание смысла жизни
Проблема смысла жизни — это проблема искомого идеала или истины. Её пониманием определяется цель, направление и характер всей деятельности человека. Однако само решение вопроса, если говорить по существу, обусловлено экзистенциально-личностной установкой человека: его свободой, его духовным и нравственным состоянием.
На исторической арене три основные силы претендуют на решение этого вопроса: религия, философия и наука. Кратко их ответы можно было бы выразить следующим образом. Религия, под которой подразумеваем такую законченную систему верований, где идеи Бога и вечной жизни являются центральными, — видит смысл жизни в единении с Богом. Философия, в конечном счёте — в рациональном постижении истины. Наука — в максимальном познании мира. Естественно, что каждый из этих ответов требует широкой интерпретации.
В чём особенность православного понимания этого вопроса? Оно видит смысл жизни в вечной жизни в Боге, именуемой иначе спасением. Это означает, во-первых, убеждение в том, что Бог есть, и что Он является не только источником бытия, но и самим бытием, в Котором лишь возможно благо бытия всего существующего, возможно полноценное постижение Истины и познание тварного мира в его существе.
Во-вторых, — это предполагает понимание, что настоящая (земная) жизнь является не самодовлеющей ценностью, но необходимым условием, преходящей формой бытия личности для достижения ею совершенной жизни в Боге. Христианскому сознанию поэтому противоестественен атеистический призыв: «Верь, человек, тебя ожидает вечная смерть!» — поскольку в нём не остаётся для смысла самого главного — жизни, в которой лишь и может быть и осуществляется смысл. Существо христианской веры можно выразить двумя словами: «ХРИСТОС ВОСКРЕС!», — так как в них заключена вся бесконечная и одновременно вполне конкретная перспектива жизни.
Её смысл — в уподоблении Христу и единении с Ним, иначе — обожении, теосисе. Что это значит? Если ответить кратко, это есть совершенство в кенотической (греч. — самоумаление, жертвенное смирение) любви, составляющей само существо Бога, ибо «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге и Бог в нем» (1Ин.4;16). Апостол Павел несколько подробнее пишет об этом состоянии в своём послании к Галатам, когда перечисляет плоды действия Бога в человека. Он характеризует его как любовь, радость, мир, долготерпение, милосердие, кротость, воздержание (Гал.5;22-23). В другом послании он описывает это состояние следующими словами: «Не видел того глаз, и не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор.2;9).
Апостол, как видим, пишет о том, что человек, духовно очистившийся, исцелённый от страстей, т.е. духовно здравый, пребывает в глубокой радости, любви и мире души — говоря на современном языке — в счастье, но не мимолётном, случайном, вызванном действием нервов и психики, а ставшим свойством души «нового» человека, и потому неотъемлемым, вечным. Следует однако заметить, что не это состояние само по себе является целью и смыслом жизни человека по христианскому учению. Оно есть лишь одно из следствий достижения цели — спасения, обожения, единения с Богом, в котором личность человека достигает полноты своего раскрытия, богоподобия.
Но совершенство в любви это не только нравственное и эмоциональное благо человека. Любовь в не меньшей степени является и совершенным «инструментом» познания Истины и тварного мира. Не случайно те, которых Церковь в силу их особой духовной чистоты именует преподобными, называли духовную жизнь истинной философией, искусством из искусств, наукой из наук. Они потому её так именовали, что правильная аскеза, восстанавливая единство души с Богом, открывает человеку и ведение Истины, и созерцание Её нетленной Красоты, и познание существа всех творений.
Опыт Церкви со всей очевидностью свидетельствует, что духовное совершенство человека, к которому призывает Евангелие — не фантазия разгоряченных мечтателей, но реальность, факт, бесконечное, практически, число раз проверенный в истории жизни мира, и доныне предлагаемый ищущему человеку в качестве единственно разумной цели бытия. Естественно, такой смысл жизни неприемлем миром языческим, существо которого первый Богослов Церкви выразил в следующих словах: «...всё, что в мире: похоть плоти (жажда наслаждений: чувственных, эстетических, интеллектуальных), похоть очей (жажда богатства) и гордость житейская (искание власти, славы), не есть от Отца, но от мира сего» (1Ин.,2;16).
Психологической базой мира является «синдром страуса» — отказ видеть единственно бесспорную и неминуемую реальность этой жизни — смерть. Поэтому все силы человека и бросает он на приобретение указанных «благ». И хотя вполне очевидно, как безжалостно отнимаются все они от простого прикосновения смерти, тем не менее для мира идеал, выходящий за пределы интересов этой жизни, ИДЕАЛ, распятый в этой жизни, есть, по выражению апостола Павла, соблазн и безумие (1Кор.,1;23). Христианский смысл жизни, заключающийся в приобретении личностью ещё здесь, на земле, богоподобных духовных ценностей и вере в реальное воскресение тела для бесконечной жизни в Боге становится, таким образом, в непримиримое противоречие с идеалом т.н. атеистического гуманизма.
Было бы чрезвычайно интересно и важно проанализировать те духовные истоки, из которых происходит отрицание христианского идеала. Нет сомнения, что эти истоки чисто духовного, а не рационального порядка. В этом убеждают хотя бы следующие соображения. Первое. Каждая правильная теория должна, по меньшей мере, удовлетворять двум основным требованиям: иметь факты, её подтверждающие, и быть верифицируемой (само собой разумеется, что она должна быть непротиворечивой). Что христианство удовлетворяет этим условиям — очевидно, и что атеизм не имеет (и не может иметь в принципе) ни фактов, подтверждающих небытие Бога, ни ответа на главный для него вопрос: «Что должен сделать человек, чтобы убедиться в небытии Бога?» — не менее очевидно.
Точнее, атеизм должен признать своё полное согласие с религией в том, что для человека, ищущего смысл жизни, есть только один путь найти (или не найти) его — религиозный. Второе. Христианство предлагает человеку идеал, большего или равного которому не знала ни одна религия мира — чистая, бескорыстная любовь. Эта любовь, по образу Христа, является высшим состоянием блага (если использовать терминологию Платона), счастья (по терминологии мира), блаженства духовного человека, и одновременно средством истинного познания Бога и всего тварного бытия. Что этот идеал совершенной любви достижим реально, а не плод чьих-либо фантазий, об этом достаточно красноречиво говорит история Церкви, жизнь её святых.
Почему же в таком случае, он не только отрицается миром, но и часто с ожесточением, огнём и мечом, «вычищается» из сознания человеческого? Само это ожесточение разве не является показателем истинного источника отрицания миром христианского идеала жизни? Третье — широко известное т. н. «пари Паскаля». Действительно, признание Христа, не отнимая ничего полезного и разумного у человека в этой жизни, в то же время даёт ему полную надежду на благобытие в вечности, если Христос есть Бог и Спаситель. Напротив, отвержение Его как идеала и смысла жизни, ничем не обогащая земного существования человека, лишает его всего в вечности, если Бог есть. Следовательно, быть христианином — «выгодно», отвергать же христианский смысл жизни неразумно. Но в таком случае, почему же этот смысл отвергается?
Отвергается христианство, конечно, не в силу каких-то его принципиальных противоречий человеческой природе и жизни. Причина совсем в другом. Оно отвергается из-за его полной противоположности целям и характеру жизни языческого мира. Для мира наслаждения, богатство и слава являются существом жизни, для христианства же — это страсти, неминуемо влекущие за собой страдания, разочарования и неизбежную телесную и духовную смерть. Для язычества смысл жизни — земные блага, для христианства же — блага духовные: любовь, мир души, радость, чистота совести, великодушие, то есть то, чем человек может владеть вечно. Наконец, для язычества сама святость христианская невыносима, она для него как укор совести в душе нераскаянной, как звон колокольный, напоминающей о вечной правде. Кстати, не случайно революция 1917-го года в России с такой ненавистью сбрасывала и уничтожала колокола...
Приход в Церковь
Каждый день многие люди впервые переступают порог православного храма. Кто-то, слава Богу, «остается» в Церкви или, как еще говорят, по-настоящему «приходит» в нее. С этого момента для человека начинается новая жизнь – церковная. Новая она в полном смысле этого слова – все в ней своеобразно, непохоже на жизнь обычную, еще совсем не знакомо. И в силу этой новизны, этого своеобразия, этой незнакомости человек, вступивший в церковную жизнь, сталкивается с множеством вопросов, недоумений, разрешить которые удается ему, как это ни прискорбно, далеко не всегда. Так же не всегда удается и найти того, кто мог бы стать для него на этом очень непростом пути опытным наставником и руководителем. А раз так, то неминуемы и ошибки, и разочарования, и скорби. Избежать всего этого вполне, наверное, нельзя. Но помочь пришедшему в Церковь, предложить ему ряд советов, которые будут далеко не лишними для него, прежде чем он твердо станет на ноги, можно.
Вообще в том, как происходит обращение к Богу, есть какое-то таинство. Казалось бы, внешне все выглядит просто: человек открывает дверь и впервые переступает церковный порог. Но что стоит за этим? Почему приходят люди в Церковь, что приводит их сюда, что заставляет однажды сойти со своего пути, свернуть на незнакомую улицу, подойти к храму и войти в него? Если попытаться проанализировать, то легко можно увидеть, что чаще всего поводом для этого становится какое-то событие в их жизни – более или менее значительное, иногда радостное, а чаще всего скорбное. Также порой поводом служит то состояние души, которое можно охарактеризовать, как неудовлетворенность человека тем, что предлагает ему его повседневная жизнь.
Но это все – на самом деле лишь поводы. Причина, которую человек осознаёт в большинстве случаев далеко не сразу, в действительности гораздо глубже. «Ты (Господи.– Авт.) создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе»,– говорит в своей бессмертной «Исповеди» блаженный Августин [1]. Ибо бездну человеческого сердца воистину может наполнить лишь бездна Божества.
Человек после грехопадения удалился от Бога, лишился возможности лицезреть Его, как было это в Эдеме, перестал видеть Его и в явлениях этого мира, и в событиях своей жизни; он, в духовном смысле, ослеп.
Ходит потомок Адамов, подобно заблудившемуся страннику, по различным дорогам и распутьям, не может найти одного пути – того, который принадлежит собственно ему. Многое привлекает его к себе, суля доставить наслаждение, удовлетворить ту или иную страсть, дать возможность «реализовать» себя. Но… что бы ни делал он, в чем бы ни реализовывал себя, какими бы утехами ни утешался, его душа всегда остается как бы ненасыщенной, голодной, чего-то ищущей, о чем-то тоскующей. И это вполне объяснимо: ее предназначение столь высоко, что удовлетвориться вполне чем-то низменным или просто земным она не может. Она создана для Бога, и потому, даже не зная Его, Его ищет, ибо хранит какую-то неясную, но в то же время и ничем неистребимую память о Нем.
Человек блуждает среди предметов и вещей во зле лежащего мира, подобно слепцу, и рискует так и погибнуть, окончательно и бесповоротно сбившись с дороги. И потому Господь Сам протягивает ему руку помощи. Как? Скорее всего, так же, как протягивал ее не однажды и практически каждому из нас, то есть, посылая те или иные испытания, горести и прискорбности. В самом деле, задумаемся: разве многие люди обращаются к Богу, когда в их жизни «все хорошо»? Нет, когда «хорошо», когда ничего не «беспокоит», то мы, как правило, удовлетворяемся тем, что имеем, и с легкостью пренебрегаем каким-то неясным «зовом души».
Но когда приходит беда, скорбь, тогда все бывает совсем по-другому. Великий наставник иночествующих, да и вообще всех христиан, стремящихся к духовному совершенству, преподобный Иоанн Лествичник говорит, что «как вода стесняемая поднимается вверх, так и душа, угнетенная бедами, покаянием восходит к Богу и спасается» [2]. Истинно так! Когда у человека болит, когда ему плохо, он начинает искать: кто бы мог ему помочь? А поскольку средства, которые могут предложить ему другие люди и весь этот мир в целом, оказываются очень часто недостаточными, то он, как бы «методом исключения» обращается к Богу: порой – как к последней надежде, порой – как к еще не использованной возможности.
Ваш отзыв
Вы должны войти, чтобы оставлять комментарии.